Сегодня, когда бурные перемены в американской политике заставили весь мир заново взглянуть на Новый Свет, особую актуальность приобретает портрет Америки в исполнении нашего коллеги, писателя Александра Гениса, эмигранта с большим стажем и неистощимым любопытством. Он закончил новую книгу, которую готовит к выпуску издательство Freedom Letters. Предлагаем читателям первую и последнюю главы этого увесистого труда, надеясь, что они позволят указать начало и конец путешествия, совершенного автором.

Пролог
В преддверии золотой свадьбы с Америкой мне хочется подвести итоги этому счастливому браку. Но, как это всегда и бывает, труднее всего описать знакомство, уместившее жизнь. Я приехал в США 24-летним — волосатым и любознательным дикарем. Почти полвека спустя изменилось меньше, чем могло бы, — если, конечно, не считать прически. Все американские годы я честно и старательно пытался понять, куда угодил. Но эта страна, в отличие от 70 других, которые я открывал наскоком, по-прежнему не поддается обобщению. Возможно, потому, что я вырос в Америке, задолго до того, как в ней поселился. Если это — парадокс, то сразу целого поколения. В чем можно убедиться, изучив историю вопроса.

„ Вопроса не было. Был ответ, которым и являлась Америка. Для Бродского она начиналась с Тарзана, для Довлатова — с Чарли Паркера и для всех — с книг. Американская литература брала не содержанием, а формой. Мы плохо понимали, о чем рассказывал автор. Нас волновала его интонация: сентиментальный цинизм, хемингуэевская «ирония и жалость» в той виртуозной пропорции, что стала нам школой чувств и — заодно — прививкой свободы. Защищавшая от вмешательства, да и присутствия власти Америка оказалась нашим частным пространством. Она учила нас разделению сфер. Для того чтобы полюбить ее, мы не нуждались в живых американцах. Скорее, наоборот, — они только мешали.

Первого, причем — голым, я увидал, когда был уже студентом, в братской душевой турбазы «Репино», которую мы делили с профсоюзной делегацией из Детройта. Несмотря на заморских гостей, вода была холодной, а американец — синим. Мы спартански улыбались друг другу, но так и не произнесли ни слова. Меня на английском учили обсуждать лишь «лето в колхозе», а у него зуб на зуб не попадал.

На то, чтобы привыкнуть к не нашей, а к настоящей Америке, ушло столько лет, что их уже нелепо считать. Труднее всего было отказаться от старой привычки. Худший способ узнать эту страну — знакомиться с ней по книгам, особенно тем, что написаны ее лучшими авторами. Не потому, что они с этим не справились, а потому, что книги, тем более великие, изображают уникальное героическое, глубокое, даже сверхчеловеческое, но не обыкновенное, чем живут все, кроме героев классиков.

Вид на строящиеся башни ВТЦ с заброшенного паромного терминала в Нью-Джерси. 1970-е. Фото: Camilo Jose VERGARA / camilojosevergara.co.

Представим себе чужеземца, который приехал в Россию, чтобы найти там страну измученных идеалистов Достоевского и кающихся интеллигентов Чехова. Такие случаи… (The content is truncated)