Дисклеймер (18+): настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Колесниковым Андреем Владимировичем либо касается деятельности иностранного агента Колесникова Андрея Владимировича.

Фото: Reuters / Scanpix, архив, ретушь неизвестного.

В начале было не слово. В начале был человек по фамилии Горбачев, олицетворявший саму возможность перемен в государстве, которое политически, экономически, даже биологически выработало свой ресурс.

Перемены, названные — не сразу — “перестройкой”, были затеяны 40 лет назад, в марте 1985 года, во спасение обреченного советского имперского социалистического проекта. В ситуации, когда эрозию испытывал социализм, а параллельно с этим процессом сыпаться начала и империя. И сыплется, кстати говоря, до сих пор, что выражается в ожесточенном украинском конфликте.

Перемены, о чем сегодня многие забыли, хотели абсолютно все — от рядовых граждан страны Советов до первых секретарей обкомов и работников аппарата ЦК. От представителей интеллигенции до поколения условных “вторых секретарей”, которым закупорили карьеры геронтократы. От академического начальства, которое хотело влиять на принятие решений в стране, до, как выразился в своем дневнике помощник Горбачева Анатолий Черняев, “шоферни” (в хорошем смысле — что называется, “людей труда”).

После набиравшей скорость “гонки на лафетах” — Суслов, Брежнев, Андропов, Устинов, Черненко — невыносимо было бы видеть еще одного “смертника” на трибунах пленумов и мавзолея. Советский проект превращался в буквальном смысле в некрополь.

А тут изнутри системы появился человек, совсем молодой по меркам уходящей геронтократии, 54 года, при этом вполне зрелый, говорящий связно и осмысленно без бумажки (а это колоссальный шок для всей страны!), дающий надежду на извлечение скрытых резервов социализма с человеческим лицом. Открывающий ворота новым поколениям — будущее вдруг распахнулось в стране, где его не было вот уже много лет.

Газета “Правда” сообщает о единогласном избрании Михаила Горбачева генсеком ЦК КПСС, 12 марта 1985 года.

Одним из первых слов стало “ускорение”. Оно, это слово, появилось естественным образом, потому что после застоя и оцепенения должно было начаться движение. Динамизм. Скорость. Но скорость оказалась самоцелью и ушла традиционным социалистическим образом не туда — в накачку государственными инвестициями, прежде всего, машиностроения.

Это было неточное и неудачное начало, не говоря уже об антиалкогольной кампании, которая, впрочем, была обусловлена объективно — страна катастрофическим и хроническим образом каждый день “обмывала” свое застойное состояние. Главное слово было сказано в апреле 1985 года в Ленинграде, на улицах города. “Всем нам надо перестраиваться, всем,” — сказал Михаил Горбачев. Потом были “новое мышление” и “гласность” — выстраданные и неизбежные.

“Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира” — это доктрина Горбачева. Знаковое возвращение Андрея Сахарова в конце 1986 года.

Начало переосмысления прошлого, “революция толстых журналов”.

Переговоры о разоружении. В 1987 году — пленум по экономической реформе, без ошибочного “ускорения”, уже в условиях легализации индивидуальной трудовой деятельности, кооперативов и совместных предприятий, но и с неприятием пока доминирования частной собственности, свободных цен и безработицы.

1989-й — уход из Афганистана, выборы народных депутатов СССР.

Раскрепощение общества, получившего столь сильные импульсы сверху, в результате шло быстрее политической реформы, а политические преобразования шли быстрее принципиально важных экономических шагов, особенно в последние годы СССР. Гласность подорвала одно из основных свойств системы — ее закрытость от идей и людей, к которым теперь уже нельзя было относиться как к неразумным и требующим опеки детям.

Советский народ, по крайней мере, думающая его часть, познавала и заново осознавала себя через открытие собственной истории, ее темных страниц, и через дотоле закрытую литературу и рефлексивную публицистику.

Демократизация, даже ограниченная, стала подтачивать базовое основание Советского Союза — его имперский характер.

Клей марксистской идеологии, оправдывавшей свое существование отказом от Сталина и возвращением к истокам, к Ленину, постепенно прекращал свое действие. Идеология без костылей насилия в условиях второй оттепели оказалась неэффективной. И уж точно не могла удерживать имперское тело от распада.

Значительная часть политических заключенных помимо правозащитников из столиц состояла из диссидентов из национальных республик. Антисоветская активность в основном была антиимперской. И мало-мальское раскрепощение системы сделало разложение ткани империи неизбежным.

Что и разрушало советский проект наряду с такими известными факторами, как снижение цен на нефть и чрезмерная милитаризация экономики.

Сейчас нередко многие говорят о том, что люди “почему-то” не выходят на улицы, чтобы выразить свои чаяния, а в перестройку выходили чуть ли не миллионами. Однако во времена Горбачева это было и разрешено, и поощрялось, а сегодня это запрещено.

В перестройку было не страшно. Перестройка открыла окно в будущее и избавила от страха. Страха перед собственным начальством и органами насилия, страха ядерной войны. Это и называлось свободой.

В прощальном обращении 25 декабря 1991 года Михаил Горбачев сказал: “Жизненно важным мне представляется сохранить демократические завоевания последних лет. Они выстраданы всей нашей историей, нашим трагическим опытом. От них нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом”. К этому предупреждению российские власти не прислушались.

* Признан властями РФ “иноагентом”.