Фигуранты “Тюменского дела”. Фото: соцсети.

Аресты, пытки, выбитые признания, и как итог — уголовное дело о террористическом сообществе, которое уже больше года рассматривается в Центральном окружном военном суде Екатеринбурга.

Речь идет о “Тюменском деле” против шестерых антифашистов, обвиняемых в участии в террористической организации, изготовлении взрывных устройств и подготовке теракта. С самого начала они заявляли о пытках при задержании и давлении со стороны следствия. Но ни одна из этих жалоб не была рассмотрена по существу — все обращения были отклонены.

В мае приговор вынесли Кириллу Брику — восемь лет строгого режима. Он заключил сделку со следствием и полностью признал вину. Сейчас на скамье подсудимых — Дениз Айдын, Юрий Незнамов, Данил Чертыков и Никита Олейник. Дело в отношении Романа Паклина выделено в отдельное производство.

Все пятеро заявили о своей невиновности и отказались сотрудничать со следствием. Пока молодые люди находятся в заключении, их главной опорой стали жены — надежный и сильный тыл, без которого, по словам самих обвиняемых, им было бы в разы тяжелее.

На плечах этих девушек — всё: от постоянной моральной поддержки до сбора передач, поиска нужных лекарств и теплых носков. Когда начинались первые судебные заседания по мере пресечения, им запрещали свидания. Тогда будущие жены пошли на хитрость: пробирались в зал под видом журналистов, чтобы на несколько минут увидеть своих родных, обменяться взглядами, сказать пару слов.

На тот момент они еще не были официально расписаны, но добились выездной регистрации брака прямо в СИЗО.

О том, как прошли три года в разлуке, что помогает не сдаваться, где черпать силы и как бороться за своих близких — в интервью “Новой” рассказали жены политзаключенных: Алена (супруга Данила Чертыкова), Анастасия (жена Никиты Олейник) и Диана (супруга Дениза Айдына).

Как изменилась жизнь после ареста вашего супруга? Как на вас повлияло “Тюменское дело”?

Алена: Полностью изменилась жизнь. Много времени я посвящаю именно уголовному делу. Помимо своей основной работы — флорист-декоратор — постоянно занимаюсь сбором документов, что-то напечатать, уточнить информацию у адвокатов, потом прибежать к Дане (Алена — общественный защитник и имеет право посещения мужа в СИЗО), объяснить ему это все, предварительно постараться сделать так, чтобы Данила все правильно передал остальным ребятам, когда они в суде.

Я поэтому и стала общественной защитницей, потому что постоянно платить адвокатам, чтобы они ходили в СИЗО, очень затратно. Некоторые из защитников не проживают в Екатеринбурге.

Анастасия: Мягко сказано, что изменилась. Наша жизнь полностью перевернулась. Про какие-то задержания и политические дела я только слышала по новостям и от Никиты. Не обращала особо на это внимания. Я знала, что существовало дело “Сети” (уголовное дело против антифашистов из Петербурга и Пензы, часть обвинений схожа с “Тюменским делом”).

Но все это было далеко от меня, и я не знала, как живут люди, которые оказались фигурантами таких дел. Теперь адаптировалась.

Хотя три года назад было максимально тяжело принять, что мой близкий человек больше не со мной, что с ним происходят ужасные вещи [пытки]. Это очень давило морально. Мы ведь с Никитой восемь лет как вместе.

Диана: После ареста Дениза я переехала в Тюмень, чтобы помочь ребятам, проходящим по делу, с передачами и другим делам. Так получилось, что ребята уже давно в Екатеринбурге сидят, а я живу тут уже несколько лет. Конечно, сейчас переживания уже совершенно другие, но мы научились откладывать свою тревогу, чтобы как-то помочь мужу и друзьям.

Изменилось ли отношение к вам со стороны друзей и окружающих? Были ли те, кто отвернулся?

Алена: У Дани таких людей было очень много. Самое интересное, что отвернулись те, от кого мы не ожидали. У нас общие друзья. Хотя мы были в них уверены, думали, что всегда поддержат. А потом эти “лучшие друзья” взяли и исчезли.

Они, конечно, верят в невиновность Дани. Просто испугались.

У меня сначала была очень большая обида на них, а потом как-то это прошло. Сейчас уже не до них. У меня столько дел, что не хватает времени в сутках. И сейчас я буду всем писать, выяснять отношения.

Анастасия: В основном это общие друзья с Никитой из Сургута. Но он с ними сам прекратил общение после ареста. Я, честно, не ожидала, что отвернутся давние друзья Никиты, с которыми он дружил много лет.

Они ничего плохого не говорили, периодически интересовались, как дела у Никиты, но потом канули в Лету. Просто пропали из жизни. Это их выбор. Остались те, кто дорожит отношениями со мной и Никитой. Я очень им благодарна. Хотя это единицы.

Диана: У меня возникали некоторые трудности на работе, когда сотрудницы находили мой аккаунт в соцсетях. Я сменила много мест работы, но на первой меня, что называется, “не поняли и отменили”. Из-за этого непонимания я ушла.

Друзья максимально поддерживали, были люди, которые стали моими самыми близкими именно после задержаний. Я безумно благодарна им всем за всю поддержу, которую они оказали и оказывают до сих пор.

Напротив, столкнулись ли с поддержкой людей, от которых не ожидали получить помощь? Появились ли новые друзья на фоне уголовного дела?

Алена: Это коллеги Дани [из ветеринарной клиники] чуть ли не каждый день мне звонят и спрашивают про него, что ему передать, чем помочь, как его самочувствие. Его наставники и те, кого он обучал. Все пишут мне. Помогают деньгами, поздравляют Даню с днем рождения.

Мы сейчас с ними очень хорошо общаемся. Я очень благодарна своей семье. Знала, что они не отвернуться от меня. Просто их поддержка очень важна мне и очень мне помогает.

А еще я обрела новых друзей уже после задержания Данила и ребят. Я счастлива, что теперь они есть в моей жизни, жаль только, что мы познакомились при таких печальных обстоятельствах.

Диана: Вместе с неприятными опытами расспросов и “отмены” на работе из-за уголовного дела другие коллеги давали мне поддержку, я могла чувствовать себя открыто и делиться с ними своими переживаниями, которых очень много. Не то чтобы меня понимали или интересовались полной картиной происходящего, просто знали, что в жизни бывает всякое.

Возможно, встречались люди по другую сторону “стены” (среди следователей, прокуроров, судей, приставов, тюремщиков), которые проявили человеческое отношение или старались помочь?

Алена: В тюменском СИЗО — нет. Такое ощущение, что их отбирают по одному образу, это ужасные люди. У них ничего нельзя спросить, уточнить — сразу голову откусят. Более лайтово — в СИЗО-5 Екатеринбурга. Но там зависит от настроения сотрудников изолятора.

Со следователем нам тоже не повезло. Мы хотели с Даней расписаться в тюменском СИЗО. Но для этого нам надо было получить краткосрочное свидание для регистрации брака. В тот момент его мог одобрить только следователь. Это разрешение он выдал только после того, как вынудил нашего адвоката дать подписку о неразглашении. Если бы защитник не согласился, то мы бы не поженились.

Cам процесс бракосочетания в СИЗО был ужасно нервным. Мы расписывались в один день с Дианой и Денизом. У них получилось все гладко. У нас были проблемы с документами. Оказалось, что у меня не хватало нотариально заверенной копии паспорта. Мне дали 20 минут на все. Я поехала к ближайшему нотариусу. Всех в коридоре со слезами умоляла, чтобы меня пропустили, и мне быстро сделали копию. Бегу к такси, и мне звонит Диана, говорит, что сотрудница загса не дождалась и уехала. Я разрыдалась прямо в машине. Внезапно мне позвонила та самая сотрудница и сказала, что сделает исключение из правил и договорится с администрацией СИЗО, чтобы нас расписали в этот же день.

Когда в СИЗО нас расписывали, она специально медленно оформляла документы, чтобы с Даней подольше могли побыть вместе.

Анастасия: Какого-то сострадания от конвоиров и приставов я не видела. Лишь однажды приметили судью в Тюмени, который продлевал меру пресечения ребятам. Он отчитывал следователя за его косяки в деле. Для нас это было неожиданно. Когда ребята заявили о пытках при задержании, судья возмущался, почему не было видеофиксации и видео протокола следственных действий.

В тюменском СИЗО сотрудники постоянно хамили и грубили. Ничего подобного нет в СИЗО-5 Екатеринбурга. У меня сложились хорошие отношения с сотрудниками изолятора.

Мне Никита недавно звонил и спрашивал, что я такого делаю, что ко мне так хорошо относятся. А я им просто не хамлю.

Диана: С ходу не вспомнить ни одного “хорошего” человека. Я думаю, что вместе с этим уголовным делом узнала о том, какими жестокими могут быть люди, работающие в правоохранительной системе.

Как родственники, которые не могут отдать посылки по несколько дней, ночуя в машине, а еще это могут быть люди из других городов!