18+. РЕАЛИЗОВАННЫЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВОДИЛСЯ, РАСПРОСТРАНЯЛСЯ ИЛИ НАПРАВЛЯЛСЯ ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ВИШНЕВСКИМ БОРИСОМ ЛАЗАРЕВИЧЕМ ИЛИ КАСАЛСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ВИШНЕВСКОГО БОРИСА ЛАЗАРЕВИЧА.

27 апреля в России в тринадцатый раз отмечается мало кому известный праздник — “День российского парламентаризма”, установленный в память о начале работы первой Государственной Думы в 1906 году. Как всегда, в эти дни в Петербурге в Таврическом дворце соберется Совет законодателей — совещательный орган, куда входят руководство обеих палат Федерального собрания, главы их комитетов и спикеры региональных парламентов (сегодня, 28 апреля, состоится его пленарное заседание).

Возможно, приедет и выступит президент Владимир Путин (как не раз было). Будет много слов — о том, что заседание проходит в “колыбели российского парламентаризма” — Таврическом дворце, о “совершенствовании законодательства в соответствии с вызовами сегодняшнего дня”, о том, что “институт парламентаризма в России продолжит свое уверенное поступательное развитие”, и о том, что этот день “призван напомнить об огромной роли высшего законодательного органа в жизни страны, и касается этот праздник не только парламентариев, а всей страны и каждого гражданина”… Не скажут на заседании только одного — что никакого парламентаризма в стране нет. Есть лишь его имитация, имеющая внешние признаки, но принципиально иное содержание.

И началось это не в последние годы, и не после начала СВО, а куда раньше.

Первая Государственная Дума проработала в Таврическом дворце всего 72 дня, после чего была распущена царем Николаем Вторым. Ее история во многом перекликается с современностью: тогда Россия могла перейти к парламентаризму, но так и не перешла — шанс на мирное реформирование страны был упущен. О том, почему распустили Госдуму, стараются не вспоминать не только в Кремле, но и в Охотном Ряду и на Петровке, где работают палаты парламента. Почему? Да потому, что первый российский парламент был разогнан за требование “ответственных министерств”, то есть контроля Думы над правительством. Что диаметрально расходится с идеологией “сильной исполнительной власти”, господствующей как в эльцинскую, так и в путинскую эпоху.

“Нет настоящего конституционного строя, где нет ответственности министров” — гласил предвыборный манифест победившей на выборах Конституционно-демократической партии. Кадеты настаивали на политической реформе: чтобы правительство формировалось из числа депутатов парламентского большинства, а не назначалось царем, ибо “один царь не может знать нужды всего 150-миллионного народа”, и “министрами должны назначаться только такие лица, которые согласятся править государством, как укажет Дума”.

Выиграв выборы, кадеты добились обращения Думы к Николаю Второму, где говорилось о необходимости всеобщего избирательного права и политической амнистии, о законодательных гарантиях политических свобод и охраны труда. Но главным было требование ответственных министерств и создания правительства парламентского большинства. Только эти реформы, считали кадеты, могли предотвратить революционный взрыв: по словам их лидера Павла Милюкова — “разоружить революцию”.

Предложения кадетов получили широкую поддержку в обществе — и более того, у них нашлись сторонники и среди самой власти (в лице коменданта императорских дворцов генерала Дмитрия Трепова, имевшего огромное влияние на царя). Начались переговоры, стали обсуждаться даже состав и программа кадетского правительства — но тут зловещую роль сыграл министр внутренних дел Петр Столыпин. Именно он убедил царя отвергнуть предложения кадетов — как “западный образец конституционного устройства”, не подходящий к “русским корням”. Столыпин был категорически против того, чтобы правительство контролировалось (а тем более формиров…

Чтобы продолжить чтение, посетите источник.