60-е годы. Матч “Спартак” – “Динамо”. Вячеслав Старшинов уходит от Станислава Петухова. Фото: Евгений Успенский.
Однажды в разговоре с Вячеславом Ивановичем я попытался все разложить по полочкам и докопаться, в чем все-таки был секрет сборной СССР золотой ее эпохи. Старшинов на котурны не вставал, пафоса в его ответах не было, наоборот – сразу приземлил тему, сказав, что побеждали “физикой” и сыгранностью: “Живя по десять месяцев вместе, поневоле начнешь понимать друг друга без слов”.
Доля свойственной великому центрфорварду иронии в этом, конечно, присутствовала. Но только доля: “Все главные действующие лица этого феномена под названием ‘сборная СССР’ были собраны в одном месте. Не важно, что в разных командах – в Москве переезд в сборную был просто переездом с одной базы на другую. И все усилия были направлены на одно – на достижение результата. Все жили одной целью. В клетке, но золотой. Я не про деньги. Деньги не стояли на первом месте. И на втором тоже”.
Потом еще добавил “Да, присутствовало и ‘партия сказала – надо!’, и ‘комсомол ответил – есть!’, и многое другое, но лозунгами все не исчерпывалось. Если бы выполняли ‘комсомольское поручение’ – быстро бы все развалилось. Главным был внутренний стержень, который определял жизнь и игру каждого из нас. Вот почему мы так долго продержались на самом верху. Без внутренней наполненности каждого уникальной победной серии сборной ни за что бы не случилось. Мы, безусловно, ощущали, что побеждаем не только и не столько для себя, сколько для страны и каждого живущего в ней человека. Для меня важно, что мы были не только на волне славы, но чувствовали время всеми фибрами души. Да, мы знали иную сторону жизни, но диссидентского образа мысли не могло быть по определению. Мы были детьми своей эпохи. Полагаю, не самыми худшими”.

Конечно, он человек весны. На мой вопрос, когда она закончилась, Старшинов ответил, что “применительно к хоккею, но не только – после Олимпиады-1972 в Саппоро. Тогда и началось время, позже названное застоем”.

В десятке великих центрфорвардов отечественного хоккея, если выставлять всех по алфавиту, у юбиляра скромное место: Альметов, Гурышев, Дацюк, Жлуктов, Ларионов, Малкин, Петров, Старшинов, Федоров, Шадрин. Ранжир тут, конечно, невозможен в силу разности эпох и обстоятельств, да и выбор “великолепной десятки”, естественно, субъективен и пристрастен. Но Вячеслав Иванович в этом созвездии коллег по амплуа – первый снайпер применительно к отечественному чемпионату, и один из лучших по количеству международных титулов. И вообще, Старшинов есть Старшинов. Человек-символ “Спартака” и всего отечественного хоккея. Узнаваемый с первого взгляда даже теми, кто про хоккей давно забыл и для кого хоккей настоящий остался в далеком прошлом. В заставке давно канувшего в Лету советского киножурнала “Новости дня” была нарезка из знаковых для того времени кадров, а под финал хоккеист под номером восемь со спартаковским ромбом на груди, сбитый соперником, все равно неистово летел вперед и проталкивал шайбу в ворота – лежа. У каждого бомбардира есть “Тот самый гол”, так вот старшиновский очень точно характеризовал ту часть советской эпохи, когда космос и хоккей в какой-то степени были на равных по популярности. В этом эпизоде у Вячеслава Старшинова в оппонентах были армейские защитники – Владимир Брежнев, сам великий Александр Рагулин, голкипер Виктор Толмачев и земное притяжение, но это центрфорварду не помешало. В кинотеатры и клубы ходили все, “Новости дня” демонстрировались перед каждым сеансом, заставка долго не менялась, еще и поэтому Старшинова знала вся страна.

Вячеслав Старшинов трижды становился чемпионом страны (1962, 1967, 1969) в составе “Спартака”. Фото: Евгений Успенский. И любила, конечно. Даже армейские и динамовские болельщики уважали Борю и Женю Майоровых и Славу Старшинова. “Вот черти!” – говаривал мой отец, который, кроме ЦСКА, никого не признавал, когда троица со стадиона “Ширяево поле” устраивала у ворот ЦСКА свою знаменитую карусель. “Черти” были действительно хороши, задиристы, авторитетов не признавали, и обыграть могли кого угодно – правда, по молодости лет и уступить могли даже записному аутсайдеру. При Анатолии Тарасове, когда мэтр три года был старшим тренером сборной России, он их к сборной не допускал, и произойти это могло только в одном случае – если бы они перешли в ЦСКА. Но они были спартаковцы не только по месту проживания, но и по духу, видели себя только в красно-белой форме, казарменной дисциплине предпочитали сознательное служение спорту и учебе, и погоны в сверхнасыщенную, и при этом относительно вольную их жизнь конца 50-х – начала 60-х никак не вписывались. Непонятно, как они успевали еще и играть потрясающе. На их первом матче с канадской командой “Чатам Марунз” в ноябре 1960-го проводивший свой последний сезон как старший тренер сборной Тарасов снял всю троицу с игры, и Борис как старший и вожак чуть не хлопнул дверью. На следующий день Тарасов их выпустил – и канадцы получили от 20-летнего Старшинова две шайбы…

Продолжение следует.