Кадр из фильма “Звук падения”. “Звук падения” Маши Шилински создан, будто бы изображенный из картин Грютцнера, Франца Шварца, Миле. Темная живопись с деталями. Или как с древних дагерротипов (которые мы увидим на экране). Фильм напоминает историческую поэму, в которой переплелись времена. На самом деле, странным образом переплелись жизни четырех девушек – Альмы, Эрики, Ангелики и Ленки – из разных исторических эпох. Все они выросли на одной и той же ферме в регионе Альтмарк. Их судьбы отражаются одна в другой, как в старом, покрытом пылью зеркале.

1940-е. Эрика открывает для себя свою сексуальность, подглядывая за своим дядей Фрицем, которого все считают “военным инвалидом”. Она “портретирует” его, касается и даже пытается ходить на костылях, имитируя ампутацию. Получая удары от строгого отца, Эрика лишь улыбается. Но из последующих фрагментов глав мы узнаем ужасный семейный секрет о том, как юный Фриц потерял ногу (семья не хотела отправлять его на фронт). Мы узнаем и о его фантомных болях.

Начало XX века. Маленькая Альма из молчаливой религиозной помещичьей семьи. Вместе со своими сестрами они развлекаются жестокими розыгрышами. Прибивают башмаки служанки, чтобы она упала на пол силой. Она названа в честь умершей сестры. И в день памяти она должна надеть черное кружевное платье мертвой девочки, которая смотрит на нее со старой фотографии, держа в руках ту же куклу. Ангелоподобная Альма ложится на диван в той же позе. Она играет в смерть, теперь она тоже мертва.

1980-е. ГДР. Молодая Ангелика, племянница Эрики. Ее мать – суровая Ирма, улыбается только в самые страшные моменты жизни. А Эрика готова танцевать до утра, проживать жизнь полной жизни. Она очарована взрослым дядей, дразнит влюбленного кузена… пока не становится жертвой насилия. Как и все девушки, живущие в этом доме, она плывет между страхом, жаждой жизни и притяжением к смерти.

Настоящее время. Нелли вместе со своей сестрой Ленкой и родителями прибывает на запущенную семейную ферму, которую они планируют реставрировать. Похоже, что все идет гладко, за исключением странных предвестий, звуков. Следующая трагедия свяжет прошлое с настоящим. Музыкальный сопровождение написано каллиграфическим почерком. В ней: скрип дверей, приглушенные крики, тихие удары, жужжание мухи, и странный удаляющийся, приближающийся гул – звук времени.

Фильм снят субъективной камерой, будто бы Альма из давнего прошлого продолжает подсматривать в настоящее, сквозь десятилетия жизни. Сама камера смотрит как бы из живой части скрытого мира человека. И сейчас мы касаемся этой тайны, слышим его внутренний голос.

Кадр из фильма “Звук падения”. На этой ферме время остается стоять. Не только на старых дагерротипах. В стенах дома. В реке, соединяющей восток с западом, все еще плавают гадкие угри (ловить угря на велике – это любимая игра Ангелики и ее семьи). Прошлое, как призрак, стоит рядом, задыхается у тебя за спиной. И ты повторяешь судьбу кого-то, кто жил здесь до тебя. Ты испытываешь те же травмы, обиды, чувство вины. За буколическими картинами Германии просматриваются другие планы.

Интимное, скрытое здесь соединено с коллективным бессознательным, с чувством вины, страданиями, насилием и эротикой. Всем тем, что Юнг называл “массовой душой” и ее скрытой мукой.

Этот фильм сходен с “Белой лентой” Ханеке. Скрытая жестокость растекается, ведется в будничные сцены, в игры подростков, в отношения взрослых. Но здесь также есть темное чувство юмора, чувственность и редкие моменты света. И героини этого века вдруг смотрят прямо в камеру: мы здесь, рядом. Прямо перед вами. Их взгляды темнеют, чем дольше они смотрят. Вопросы о том, искусство ли это, идеальное ли кино, остаются открытыми. Это очень женский взгляд на историю. В этом сила и слабость этого фильма.

Больше о кино Лариса Малюкова ведет телеграм-канал о кино и не только. Подписывайтесь тут.