Президент США Дональд Трамп подписал распоряжения о введении пошлин на импорт стали и алюминия. Этот текст вышел во втором номере журнала «Новое обозрение».

Есть несколько вопросов, с ответа на которые должна быть рассмотрена тарифная политика нового старого президента США. И первые из них — а кого, собственно, представляет Трамп, было ли что-нибудь подобное в мировой истории и откуда взялась сама идея о том, что можно вернуть рабочие места обратно в Америку с помощью высоких тарифов на импорт. Президент «лузеров» «Белым мужчинам без высшего образования в начале 1980-х в США жилось хорошо — в среднем такой мужчина зарабатывал на 7% больше среднего американского работника» — так начинается статья Эмили Баджер и ее соавторов They Used to Be Ahead in the American Economy. Now They’ve Fallen Behind («Они были впереди. Теперь они отстали») в The New York Times.

Сейчас «белый мужчина без высшего образования» зарабатывает на 10% меньше среднего американского работника. В чем суть проблемы? На рубеже 1980-х рабочий в Америке был важным человеком, а бригадир и даже мастер на заводе зарабатывал больше, чем программист, не говоря уже о всяком обслуживающем персонале в больницах и торговых центрах. А уж женщина (даже с дипломом колледжа) в среднем получала меньше белого мужчины-рабочего. Но потом ситуация стала меняться. Рост процентных ставок в начале 1980-х годов убрал с рынка много промышленных предприятий. Профсоюзы потеряли силу. Плюс автоматизация. Затем глобализация переместила рабочие места за границу. Возникло разделение между победителями и проигравшими в экономике, и проигравшими были в основном белые рабочие. Большая часть их рабочих мест исчезла, а оставшиеся места, скорее всего, будут не постоянными, а временными, констатируют американские социологи.

Нет, белые рабочие не стали беднее, считая в деньгах: они получают больше, чем 40 лет назад, и живут, в общем, не хуже. Но белые рабочие стали относительно беднее тех, кого раньше и за людей не считали — всяких ученых гиков (да еще и приезжих) и тех, кто работал «в обслуге» (среди которых тоже немало «понаехавших»). А уж «женщины с дипломами» сделали огромный шаг вперед с точки зрения уровня зарплат и статуса работы.

На этом и сыграл Трамп и в 2016-м, и в 2024 годах — за него голосовали не столько бедные, сколько средний класс, чувствовавший, что съезжает вниз в социальной иерархии.

А кто виноват, что рабочий мидл-класс съезжает вниз? Сами лузеры думают, что его теснят в этой иерархии те же приезжие — в начале 1980-х средний американец азиатского происхождения получал на 10% меньше среднего работника, а теперь — на 25% больше. (Почему? Потому что в школе математику учил, а потом пошел в колледж, но разве это кому-то объяснишь…)

С этим ничего не сделать: раньше члены профсоюзов в рабочих городах голосовали за демократов, но сейчас демократы стали восприниматься как партия людей с дипломами, а бывшие члены профсоюзов голосуют за республиканцев, обещающих great again. Вот вернется производство — и тут-то мы опять все покажем!

За Трампа голосовали не столько бедные, сколько средний класс. Экономист и историк Дмитрий Травин в книге «Крутые горки XXI века» посвятил большую главу ответу на вопрос, откуда мог появиться Трамп как политическое и социальное явление.

«…Вряд ли сегодня есть основания говорить о по-настоящему широком разочаровании в американской демократии. Или, точнее, о разочаровании более широком, чем те, которые уже бывали раньше. Как и в прошлом, от нынче происходящих перемен кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Кто-то настраивается на протест. Кто-то ищет оппозиционные силы, чтобы отдать им свой голос. А кто-то выступает за стабильность, поскольку живет достаточно хорошо.

Важнейшие перемены, происходящие в современном обществе, связаны не с разочарованием в демократии, а с тем, что быстро идущая глобализация радикально трансформирует старые группы интересов. Люди перестают бороться за вчерашние цели и начинают бороться за новые — совершенно иные. Если понять, что в мире поистине ново, то можно понять и феномен Трампа».

Но что можно сделать, чтобы убедить бедных избирателей, что избранный ими президент-миллиардер действительно радеет за производство? В своей инаугурационной речи 20 января 2025 года Трамп пообещал «немедленно начать перестройку нашей торговой системы для защиты американских рабочих и их семей. Вместо того чтобы облагать налогами наших граждан для обогащения других стран, мы будем облагать налогами и пошлинами иностранные государства для обогащения наших граждан». И введение тарифов на импорт в США — это самый очевидный шаг.

Почему президент Трамп так уперся в импортные тарифы и именно в них видит золотой ключик, поверни который — и все проблемы решатся сами собой?

А потому что так сложилось исторически: именно таможенные пошлины были теми налогами, которые могло собирать федеральное правительство США более-менее эффективно.

До Гражданской войны в США таможенные пошлины были вообще практически единственным источником денег для федерального правительства.

Оно и понятно: правительство слабое, а пошлины собрать проще всего. Расставляешь чиновников в портах и собираешь процент с каждого приходящего корабля.

Только после Гражданской войны появляются акцизы — косвенные налоги на определенные виды товаров. Но их собирать уже сложнее.

После Первой мировой войны (и окончательно — после Второй) главным источником дохода правительства становятся уже прямые налоги. Подоходный, налог на прибыль и социальное страхование. Но прямые налоги собирать сложнее всего. Потому что для организации эффективного прямого налогообложения вам нужно не только адекватно представлять, кто сколько зарабатывает, но и иметь высокую степень сотрудничества со стороны населения и Конгресса.

Вот Трамп и начал с тарифов: а) потому что у правительства есть многолетний опыт администрирования именно в этой сфере и деньги с импорта собирать проще всего — есть понятные точки входа этого импорта и понятный механизм их контроля; b) потому что повышение тарифов напрямую не цепляет избирателя Трампа — да, он оплатит эти тарифы косвенно, через цены, но не сразу, а спустя какое-то время. Но нажать на избирателя напрямую — через повышение налогов на доход, на собственность — Трамп не рискует.

Справка Исторически опыт регулирования импорта высокими тарифами у правительств в Вашингтоне действительно большой.

Уже в первый год своего существования в 1789 году Конгресс США принял закон о тарифах (Массачусетс и Пенсильвания ввели пошлины еще раньше).

В следующий раз тарифы ввели после войны 1812 года, чтобы защитить американскую промышленность от британской конкуренции. Позже они стали частью «американской системы» Генри Клея, сочетавшей протекционизм, централизованную банковскую систему и развитие транспортной инфраструктуры за счет федерального бюджета («внутренние улучшения»).

Генри Клей считал, что будущее страны зависит от развития национального промышленного производства и обеспечения стабильного сбыта собственных товаров на внутреннем рынке. Поэтому для защиты интересов промышленников он призывал вводить пошлины на иностранные товары.

Пошлины вводились еще несколько раз, но одним из самых значительных тарифных актов до Гражданской войны был так называемый тариф омерзения 1828 года, разработанный для защиты промышленности Севера путем налогообложения импортных товаров, таких как шерсть и железо. Он сильно повлиял на южные штаты, которые занимались сельским хозяйством и сильно зависели от импорта. Это привело к кризису аннулирования, когда Южная Каролина попыталась объявить тариф неконституционным и отказалась его соблюдать. Стороны смогли прийти к соглашению, и был принят компромиссный тариф, предусматривавший постепенное снижение пошлин в течение нескольких лет. Это на некоторое время ослабило напряженность в отношениях между Севером и Югом.

Следующим масштабным актом стал тариф Моррилла 1861 года со средней ставкой 47%. Считается, что он послужил поводом для сепаратистской агитации в некоторых южных штатах. Но после Гражданской войны тарифы так и остались высокими.

В 1890 году конгрессмен от штата Огайо Уильям Мак-Кинли (будущий президент США) пролоббировал Закон о тарифах 1890 года, обычно называемый тарифом Мак-Кинли, увеличивший среднюю пошлину на импорт почти до 50%, что должно было защитить промышленность и рабочих от иностранной конкуренции, как и обещали в республиканцы в своей программе. Основным импортным товаром в США в то время была белая жесть, пошлины на ее ввоз выросли с 30 до 70%. Правда, рост цен на жестяную посуду, привычную для бедняков, и на шерстяную одежду оказался таким, что на первых же выборах в Конгресс республиканцы, сторонники высоких тарифов, потерпели сокрушительное поражение: количество занимаемых ими мест сократилось почти вдвое — со 171 до 88.

В 1930 г