Выставка искусства “No” к 10-летию Meduza проходит в галерее Kunstraum Kreuzberg/Bethanien в Берлине до 6 июля. Проект объединяет художников и журналистов для отражения основных тем, определивших последнее десятилетие – от диктатуры и войны до страха и поляризации. В рамках изучения последней темы Meduza делится монологом украинского писателя Жени Бережны, который также представлен в видеоустановке в комнате “Поляризация” выставки. После вторжения России в Украину в 2022 году, Бережна была вынуждена покинуть Киев и переехать в Берлин. Ее книга “(Не) о войне” была опубликована на русском языке издательством Meduza в 2024 году.

Когда я была маленькой, я видела беженцев из Демократической Республики Конго в Киеве. Тогда я думала, что они оказались в такой ситуации, потому что жили где-то очень далеко, вероятно, в каких-то болотистых хижинах. Тогда я не знала, что война не делает различий между людьми. Неважно, где вы живете, какой у вас социальный статус, сколько вы зарабатываете, насколько вы умны, какое у вас образование: когда приходит война, она приходит ко всем.

Говоря в сказочных терминах – мне казалось, что я прогулялась в волшебном лесу, уснула и проснулась в реальности, которая была уже не моей. Это звучит чудесно, но на самом деле все иначе. Вы теряете все ориентиры сразу. Есть вещи, без которых невозможна нормальная жизнь. Когда вы живете долго в одном месте, у вас есть любимые места, якори, когда вам грустно, нужно собрать свои силы или просто повести друзей в ваш любимый ресторан. И вдруг все исчезает и вы оказываетесь в совершенно новом мире.

Разрыв не только физический, но и эмоциональный. Физически вы можете вернуться домой. Я могу посетить Украину и взять с собой мою немецкую семью. Я надеюсь, что это случится однажды. Но я не знаю, как совместить эти две части своей жизни. Это буквально две разные жизни, и между ними простирается гигантская черная черта, которую я не могу пересечь. Я часто скучаю по своему прошлому – и по прошлым опытам, на которые я могла полагаться.

Если кусок вас отрезан, он не отрастет. Вы всегда будете чувствовать, что что-то отсутствует. Это всегда будет делать вас одиноким, холодным, испуганным. Если что-либо – от громких шумов на улице до фильма – теоретически может вас ретравматизировать, это произойдет. До сих пор я думаю вот что: “Не стоит покупать слишком много мебели для новой квартиры или слишком много одежды, вдруг нам внезапно придется бежать и оставить все за собой?”

Я всегда буду украинкой и не хочу быть ничем другим. Я хочу, чтобы моя немецкая семья знала, что я украинка, и мои дети, если они будут здесь, знали, что их мама украинка. Я не чувствую в этом конфликта. Я считаю нормальным приехать в новую страну, интегрироваться, но оставаться таким же, каким ты был раньше.

В то же время я – украиноязычная украинка, и я настаиваю на этом: у меня есть право говорить по-русски, я буду продолжать писать по-русски, нравится вам это или нет. Вы можете выбрать не поддерживать меня, например, не читая и не покупая мои книги. Но вы не можете забрать мой паспорт и запретить мне называть себя украинкой.

В Украине есть огромная часть населения, говорящая по-русски. Да, многие сейчас отказываются использовать русский язык – я понимаю и даже поддерживаю их. Если мои друзья просят меня говорить с ними на украинском, нет проблем. Но я решу сама, на каком языке писать, потому что это касается моей жизни сейчас, моего выживания, и никто не поможет мне, если я сама не помогу себе.

Когда кто-то в опасности и чувствует себя беспомощным, ему нужно найти понятного и конкретного виновника, которого можно демонизировать и уничижать. Тогда у вас есть, куда сбросить свои эмоции. Это нормально, когда вы сжаты в подвале под обстрелом. Под огнем вы говорите себе: “Российские солдаты, которые вошли в мой дом, не люди.” Вы не сможете выжить, если будете думать о том, что у них тоже есть семьи или что их сюда послали. То же самое происходит на фронтах.

Беженцы, прибывающие сюда в Германию, также сталкиваются с этим чувством беспомощности. Поэтому они создают себе вымышленного врага – например, русский язык. Это довольно удобно, потому что русский язык не может ответить. В конце концов, это просто язык, инструмент.

Я слышу много когнитивных искажений: “Ты говоришь языком оккупантов”, “Из-за тебя говорящих по-русски Путин еще не проиграл.” Я понимаю, насколько нелепо это звучит. Но люди так думают, потому что это помогает им выжить и высвободить трудные эмоции. Это проще, чем говорить себе, что мир очень сложен или задавать себе вопросы типа “Что такое язык, вообще?” или “Как нужно относиться к украинцам из русскоязычных регионов?” Я думаю, людям просто не хватает на это энергии. Они приходят сюда, чтобы найти работу, укрытие, воспитывать детей, учить новый язык.

Я верю, что мы можем найти баланс, продолжая следить за событиями, не отворачиваясь, не закрывая свои сердца и мысли, развивая свою жизнь здесь или в другой стране. Я хотела продемонстрировать это, используя себя в качестве примера, чтобы люди сопереживали и понимали, что в этом нет ничего постыдного.

Как писатель, у меня много возможностей. Мое положение более благоприятно, чем у других беженцев: у меня есть сила и возможность размышлять. Если у меня есть такая возможность, это значит, что я должна, потому что не каждый может себе это позволить. Люди часто просто эмоционально перегружены. У них уже нет времени или сил. Значит, это лежит на плечах писателей, художников и драматургов – их работа предоставляет пространство для такого рода размышлений.

Выставка открыта до 6 июля – там, или онлайн, вы можете приобрести книгу, выпущенную специально к этому случаю, включающую этот текст, а также другие эссе, интервью с художниками и материалы выставки.