Словно на морозном рисунке на окне, в фильме “Новый год, который так и не наступил”, переплелись линии разных судеб предстоящей революционной эпохи 90-х. Несколько дней до знакового Нового года 1989 года для Румынии. Чаушеску все еще на экране телевизора, диктатура кажется бесконечной. Театральную актрису Флорину (Николета Хынку) вызывают на центральное телевидение. Ей нужно заменить уехавшую на Запад звезду в патриотическом новогоднем шоу, стать ее двойником. К ужасу героини, ей нужно превозносить не только солнечное социалистическое настоящее и будущее Румынии, но и отдельно Чаушеску – “живой символ любви к этой стране”.
У продюсера программы (Михай Кэлин) свои проблемы. Его сын-студент (Андрей Меркуре) сначала попадает в неприятности из-за сатирической студенческой пьесы, затем неудачно пытается сбежать из страны, и его жестко допрашивает тайная полиция. У полицейского Ионута (Юлиан Постельнику) мать не хочет покидать свой дом, который предназначен для сноса по указанию правительства, и переезжать в новую квартиру, у женщины депрессия прогрессирует. У многих – депрессия. Один из грузчиков, который перевозит мебель в новую квартиру, Джелу (Адриан Ванчица), возвращается домой вечером, ест борщ и спрашивает своего маленького сына, что тот просил у Санта-Клауса. И он узнает нечто ужасное. “Для себя мальчик попросил паровозик, для мамы – новый кошелек, а для папы… смерти Чаушеску”.
Отцу приходится в шоке. “Как?! Откуда ты это взял? Почему?” – спрашивает отец. “Ты же сам, папочка, говорил: когда уже этот Николае подохнет”. – “И где твое письмо?” А оно уже летит почтой прямо в руки доброму… Санта-Клаусу.
В каждом доме – шепот о расстреле протестующих по приказу правительства в далеком Тимишоаре, который постепенно превращается в ропот. Микродрамы происходят на предновогодней карусели в одной тоталитарной стране. Когда товарищ студента уговаривает его бежать, одним из главных аргументов является несменяемость системы: она может продержаться еще лет тридцать! Кто поверит, что режим на грани краха, дышит на ладан – прямо сейчас на телевизоре, показывают, как собранная на демонстрацию проправительственная толпа начинает бурлить гневом? Что в прямом эфире начинается революция…
Персональные истории в этой трагикомедии – это маленькие ручейки судеб, сливающиеся в судьбу страны в переломный момент. Интимное и политическое, личное и публичное неразрывно связаны. И все они находятся в этой лодке, связанные друг с другом. Фильм – лауреат Венецианского и Палм-Спрингский фестиваля – запечатлел это нарастание: появление ощущения нарастающего социального взрыва в последние дни казалось бы непоколебимого режима.
Картина немного затянута (все-таки 138 минут), немного запутана, но держит напряжение, прежде всего благодаря ансамблю сильных актеров и музыке. “Болеро” Равеля постепенно разворачивается, двигаясь вверх спиралью: шаг за шагом, круг за кругом, эпизод за эпизодом, постепенно нарастая вместе с громовым ритмом перкуссии к неизбежному кульминационному моменту.
Абсурд нависает над выверенным реализмом: елка падает прямо на экране, актриса бьет себя мухобойкой, пытаясь испортить свой образ, а Санта-Клаус исполняет желание ребенка, ведь тот хорошо себя вел в этом году.
Картина запечатлевает серость и отчаяние времени в холодных тонах, за исключением ярко-красных знамен на демонстрации. В финале – документальные кадры, показывающие толпы людей на улицах. И наблюдая за этими лицами, пытаешься увидеть среди них героев фильма: избитого студента, отчаявшуюся актрису, ожидающего судьбу работника, телепродюсеров на грани нервного срыва. Все эти маленькие люди, надеющиеся на чудо в наступающем новом году, который обязательно наступит.
