Март 1940 года. Бойцы Красной Армии на укреплениях в Выборге. Фото: архив «Общественного достояния».
Утром 13 марта был открыт огонь из всех видов артиллерии. Как после выяснилось, поступил приказ, чтобы с 11 до 12 часов дня выпустить по противнику как можно больше снарядов. А в 12 часов огонь прекратился и наступила какая-то жуткая тишина. Ждали команды: «Вперед!», но прошло какое-то время, а команды не последовало. Зато вдруг услыхали: «Мир, братцы, мир!» Сразу эти слова не дошли до сознания, даже сначала посчитали, что это какая-то глупая шутка, но как оказалось, действительно — мир! Этого чувства описать невозможно (красноармеец И. Струпов).
Начиная с 2 марта 1940 года 28-й советский стрелковый корпус захватил острова в заливе и форсировал его вместе с тяжелой техникой. Однако, когда 6 марта командующий Армией Перешейка финский генерал Хейнрикс ввел в бой резервы, десант был остановлен.
На следующий день части Красной армии попытались обойти Выборг с востока, однако Хейнрикс отдал приказ открыть шлюзы, и весь ключевой сектор обороны был затоплен. Территория вокруг города мгновенно превратилась в озеро ледяной воды, над которой островками возвышались финские ДОТы.
7-я армия продолжала наступление через студеное крошево из льда и воды, каждый метр которого простреливался артиллерией и пулеметами противника. Несмотря на большие потери, пробиться к городу не удавалось. На стыке 2-го и 3-го финских корпусов советский командарм 2-го ранга Грендаль прошел через две линии обороны, но уперся в южный берег Вуоксы. Его 15-й стрелковый корпус попробовал форсировать озеро, но был отброшен. Грендаль был заменен генералом Парусиновым, но и новый командующий оказался бессилен сломить оборону финнов. Взять город стало «делом принципа».
10 марта последний резерв финской армии (14 батальонов) был срочно отозван из учебных лагерей и брошен в бой. Однако главную роль сыграли не они, а береговые батареи под командой генерал-майора Ханнела, которые до полудня сдерживали напор Красной армии. После прекращения огня артиллеристы взорвали орудия и ушли вместе с войсками Хейнрикса. Битва за Выборг продолжалась ровно до 12.00 13 марта.
Современный писатель-патриот пишет о тех событиях: «Уже после официального заключения мира от рук финских фашистов продолжали гибнуть советские солдаты, идущие на штурм Выборга. Город, переходивший по условиям Московского договора под юрисдикцию Советского Союза, пришлось брать, что называется, на шпагу. И хотя решения, принимавшиеся К.А. Мерецковым (именно он непосредственно руководил штурмом Выборга) не всегда были оптимальными, в целом они привели к тому, что старинный русский город был успешно освобожден. Превратить Выборг в «финский Верден» фашистам не удалось. Как не удалось им и уничтожить город, передав Красной армии одни бесполезные руины – фотографии, сделанные по горячим следам, свидетельствуют, что большинство зданий в Выборге все же уцелело, несмотря ни на советские обстрелы, ни на финских факельщиков».
«Не всегда принимавший оптимальные решения» Кирилл Афанасьевич Мерецков за успешный штурм был удостоен звания Героя Советского Союза. «Саринным русским городом» Выборг никогда не был. Финских солдат «фашистами» можно назвать лишь с очень большой натяжкой. И главное: в 10.30 вечера 12 марта 1940 года делегации СССР и Финляндии уже подписали мирный договор, согласно которому Выборг становился частью Советского Союза. Зная об этом, командующий 7-й армией генерал Мерецков отдал приказ взять город штурмом, «на шпагу». Впоследствии, уже маршалом, в своих (слишком часто – недостоверных) мемуарах он так описывал события: «Буквально продираясь сквозь вражескую оборону, 7-я армия шла к Выборгу… Мне позвонил Сталин и поставил задачу взять этот город… Многого мы от финнов не хотим, но для заключения мирного договора необходимо, чтобы противник убедился, что дорога на Хельсинки открыта, поэтому падение Выборга явится для финнов последним тревожным сигналом, а затяжка войны позволит французам и шведам прислать подкрепления, и вместо войны с одним государством мы ввяжемся в борьбу с коалицией. Как раз во время телефонного разговора и начался штурм Выборга, закончившийся его взятием… Убедившись в безнадежности сопротивления, правительство Финляндии начало переговоры. 12 марта состоялось утверждение условий мирного договора, а в 12 часов дня 13 марта военные действия прекратились. Новая граница прошла западнее Выборга».
Советские солдаты осматривают наблюдательный колпак захваченного финского ДОТа. Фото: архив «Общественного достояния».
Надо сказать, маршал и здесь «путает» даты и события. «Дорога на Хельсинки» оказалась открыта уже после подписания договора, но идти по этой дороге никто и не собирался. Сколько людей погибло напрасно? За что? Мерецков этого не пишет.
До сих пор число жертв «штурма Выборга» установить трудно. Еще труднее усмотреть в самом штурме какой-то смысл, военный или человеческий. В некоторых боях на Выборгском заливе в батальонах Красной Армии оставалось до тридцати боеспособных солдат. Прибывшая на фронт в ходе наступления на Выборг 95-я дивизия потеряла за три недели свыше трети своего состава.
Еще раз: ради чего умирали люди? Путь Мерецкова. В мае 1937-го, после Испании, он был вызван в Москву, на заседание Высшего военного совета. Обсуждалось «дело Тухачевского», высшие чины армии в страхе по очереди клялись в верности и последними словами поносили еще не расстрелянных товарищей. Один из немногих, нашедших в себе силы противостоять общему помешательству, был (если, конечно, доверять его воспоминаниям) он, Мерецков.
«И.В. Сталин перебил меня и начал задавать вопросы о моем отношении к повестке совещания. Я отвечал, что мне непонятны выступления товарищей. Это странно: если они подозревали, то почему же до сих пор молчали? А я Уборевича ни в чем не подозревал, безоговорочно ему верил и никогда ничего дурного не замечал. Сталин сказал: «Мы тоже верили им, а вас я понял правильно». Далее он заметил, что я вскоре получу более высокое назначение; а из совещания все должны сделать для себя поучительные выводы о необходимости строжайшей бдительности. Отсюда видно, что И.В. Сталин высоко ставил откровенность и прямоту».
Мерецков с солдатами Волховского фронта. Фото: архив «Общественного достояния».
Когда стенограмму Совета несколько лет назад рассекретили, оказалось, что свое достойное поведение на нем Мерецков сильно приукрасил. Во всяком случае, читать его выступление сейчас стыдно. Но главное — Сталину оно действительно понравилось. С июня 1937 года Мерецков — заместитель начальника Генерального штаба РККА. С сентября 1938 года — командующий войсками Приволжского военного округа. С января 1939 года — командующий войсками Ленинградского военного округа. Именно под началом Мерецкова штаб округа разработал и 23 октября 1939 года доложил наркому обороны СССР Ворошилову «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии», отличавшийся крайне несерьезным и пренебрежительным отношением к будущему противнику. План был утвержден, его ошибки существенно повлияли на затягивание войны с Финляндией и привели к большим потерям в рядах РККА. В апреле 1940 года на совещании в ЦК по итогам войны Мерецков выступал веско, со знанием дела, как обычно, принципиально вскрывая ошибки: «Тов. Мехлис (начальник Главпура. — П. Г.) нам много помогал в округе, но мы все-таки просмотрели один вопрос — это соцсоревнование на лучшее выполнение приказа. Вот, скажем, два бойца заключили соревнование на взятие огневой точки. А потом начался бой, сильный огонь, один из них человек храбрый и лезет в бой, а другой думает — на этот раз пусть я соревнование проиграю, а он пусть наступает. Следующий раз, может, огонь противника будет слабее, тогда я пойду вперед и тоже выиграю соревнование, но с меньшим риском. МЕХЛИС. Нужно с толком соревноваться. МЕРЕЦКОВ. Нет, это вредно. Если соревнуются на лучшее выполнение приказа, то это неправильно. Приказ подлежит обязательному выполнению всеми. Кто его не выполняет, тот изменник».
Противостоявший Мерецкову финский маршал Маннергейм в своих мемуарах в числе главных ошибок Красной Армии называл другие: «Начальствующий состав русской армии представляли люди храбрые, обладающие крепкими нервами, их не очень беспокоили потери. Для верхних «этажей» ком
