Войска патрулируют Суджу после возвращения Россией города под контроль. 12 марта 2025 года. На вывеске написано: “Люди на верху!”
В августе 2024 года украинские войска удивили Регион Курск в России и захватили контроль над десятками городов. После семи месяцев боев, в марте 2025 года Министерство обороны России объявило о прорыве своих войск и освобождении большинства городов в регионе, включая приграничный город Суджа. Согласно официальным данным Российского правительства, наступление Украины в Курске вынудило бежать по крайней мере 112 000 граждан, а тысячи других (точной цифры остаются неизвестными), по различным причинам не смогли покинуть зону боевых действий. Многие из этих людей погибли под оккупацией – либо от обстрелов, либо от отсутствия медицинской помощи и основной помощи.
Журналисты из 7×7 подтвердили имена и смерть как минимум 30 граждан в регионе Курска после начала украинского наступления. Их расследование подробно описывает, как гражданские волонтеры и местные чиновники из Курска фиксируют потери и организуют захоронения. Издание Медузы перевело полный отчет 7×7 на английский.
Среди первых жертв: Нина Кузнецова и ее ненарожденный ребенок. Артем Кузнецов в последний раз видел свою жену, Нину, 6 августа 2024 года. Она уже была мертва, лежа на операционном столе в гинекологическом отделении Суджанской Центральной районной больницы. Украинские силы продвигались в сторону деревни Гончаровка, где находится больница.
Кузнецовы с матерью Нины жили в деревне Куриловка, примерно в семи километрах от Суджа, вместе с их почти двухлетним сыном, Матвеем. 28-летняя Нина была на два месяца беременна, когда ее убили. Когда украинские обстрелы усилились в начале августа, она старалась не слишком беспокоиться. Врачи предупредили ее о риске выкидыша, и она не хотела подвергать опасности ребенка.
В день украинского наступления в регион Курск Кузнецовы осознали, что им нужно бежать из Куриловки. Они планировали уехать на двух машинах. Артем управлял первой, а Нина, ее мать и Матвей следовали за ним на второй.
Как только они покинули деревню, на обочине дороги появился мужчина в военной форме. По словам Артема, он был в каске с голубой лентой [7×7 не смогла независимо подтвердить этот отчет]. “Наши взгляды встретились. И тогда он начал стрелять в упор. Пуля прошипела мимо моей головы,” – рассказал Артем 7×7.
Еще одна пуля попала Нину в грудь. Она потеряла управление машиной и врезалась в автомобиль мужа. Артем и его теща вытащили его жену, уже покрытую кровью, в свою машину. Кузнецов говорит, что стрелявший солдат их не преследовал.
Когда Артем отвозил Нину в Суджанскую Центральную районную больницу, она еще хватала воздух. Несмотря на атаку Украины, врачи остались в больнице. Они положили Нину на операционный стол, где она умерла.
Обстрелы усилились, оставляя мало времени Артему попрощаться с женой. Персонал больницы, вместе с Артемом, был вынужден бросить все и бежать.
После украинского наступления отец Евгений Шестопалов, священник Церкви Троицы в Судже, ушел в Курск. В новом городе он служил, где его приглашали, но он отказался от перевода церкви, отказавшись покинуть свою церковь в Судже, где он приютил гражданских лиц в начале боев. Налет оставил церковь частично в руинах, ее купола опрокинулись, и иконостас был уничтожен огнем.
В день встречи со журналистом 7×7 отец Евгений провел воскресную службу в Церкви Вознесения в историческом районе Курска. Рано утром бело-синяя церковь окуталась мягким светом, самые яркие лучи освещали изображение Иисуса Христа с распростертыми руками.
Евгений – высокий мужчина с широкими плечами в пятидесятых годах. Он носит свои темные волосы в хвосте. Его лицо усеяно морщинами. После службы он накидывает пальто на свое рясу и выходит на улицу, где его встречает прихожанин из Суджи. Отец Евгений улыбается тепло – он старался оставаться на связи со всеми жителями Суджи, которые посещали Церковь Троицы.
Именно от этих прихожан отец Евгений узнал о тех, кто погиб в Судже. Он составил их имена в список. В декабре 2024 года в списке было 16 имен. К марту, он сказал, что их число “более чем удвоилось.” Большую часть имен он получил от паствы, которая вернулась в Россию из Украины через Беларусь 22 ноября и 3 марта.
Контакт с этими людьми часто невозможен. По словам Шестопалова, российские власти практически никому не позволяли общаться с возвращенными жителями Суджи, которые находятся под охраной. 7×7 пыталась связаться с некоторыми из них – Валентиной Половинкиной, Юлией Фурсовой (которая родила, находясь под оккупацией), ее матерью Еленой Фурсовой, а также двумя другими родственниками. Никто не отвечал на сообщения или отказывался разговаривать.
“Некоторых застрелили за нарушение комендантского часа [введенного украинскими властями]. Некоторые погибли от осколков. А были те, чьи сердца просто отказались биться. Мы не знали ничего о одной из моих прихожан, пожилой женщине по имени Ола, пока люди не вернулись из Суджи. Только тогда мы узнали, что она умерла в интернате, где их содержали. День-два спустя умер и ее муж Михаил. Это реальность и потери – так много страданий. И нет возможности выразить это цифрами,” – говорит отец Евгений.
Из своих прихожан Шестопалов узнал, что после 6 августа в интернате Суджи жили люди, чьи дома были разрушены обстрелами и авиаударами, а также дети и те, кого невозможно было самостоятельно обеспечить уходом. Одна из его прихожан, Татьяна Дядичко, умерла там. Отец Евгений до сих пор не знает дату или причину ее смерти.
Шестопалов оставил свой список погибших у алтарей всех церквей, где священники, перемещенные из Суджи, совершают службы. Он говорит, что в Судже не осталось духовенства, а значит, никто не мог провести службы, включая панихиды за погибших. Большее, чем могли сделать перемещенные священники из Суджи, были “символические похороны” без тел.
“Это не принято делать. Но в нашем случае многие епископы дали благословение на такую практику, если мы могли подтвердить, что человек действительно умер. Если бы были сомнения, мы включали их среди живых в наши молитвы,” – сказал Шестопалов 7×7.
Курская активистка Владимир Синельников составил свой список погибших, но не опубликовал имена по этическим соображениям и по просьбе родственников. Синельников не уточнил, сколько имен на его списке, но рассказал, что “это не пять, и даже не 55”. 30 января местные власти попросили его не раскрывать информацию о погибших.
“Окончательное количество погибших требует проверки, и эта работа далека от завершения, потому что подтверждение смертей – самая трудная часть. Нужно ехать туда, проверять кладбища, брать интервью у людей. На данный момент мы точно знаем о десятках смертей. Мы знаем, где и в каких обстоятельствах они умерли и где искать тела, чтобы похоронить их, как только закончится боевые действия,” – пояснил Синельников.
Жители, которые так и не покинули Суджу, сообщали Синельникову информацию о тех, кто погиб под украинской оккупацией. Они помогли идентифицировать жертв и найти родственников. Активист также работал с другими источниками для проверки смертей, но по его просьбе 7×7 не разглашает эти источники.
Синельников фиксировал причины смерти в своем списке. Большинство жертв, говорит он, умерли от “естественных причин”, связанных с войной, таких как отсутствие медицинской помощи и лекарств. Некоторые погибли в артиллерийском обстреле. По словам Синельникова, шесть человек погибли, когда в здание интерната в Судже попала авиабомба (украинские военные только сообщили о четырех жертвах). Как минимум один человек покончил с собой. Другой погиб в дорожно-транспортном происшествии. 7×7 не смогло подтвердить обстоятельства этих сообщенных смертей и не публиковало дальнейших деталей, известных Синельникову.
Смерти среди жителей региона Курска, подтвержденные 7×7:
12 человек, чьи смерти были подтверждены 7×7 родственниками, коллегами или друзьями.7 человек, чьи смерти были подтверждены родственниками на основании видеозаписей от украинских военных и в российских СМИ, где явно упоминались имена жертв.6 человек, чьи смерти официально подтверждены курскими властями.5 человек, чьи родственники или коллеги сообщили о их смерти в социальных сетях.
Список 7×7 включает только гражданских лиц, имена которых журналисты смогли подтвердить. Единственным исключением является бабушка волонтера Марии Скроб, которая отказалась говорить с журналистами 7×7. В списке все ещ
